Раньше я совсем не боялся писать в фейсбук. Всё равно никто из судей по-русски не читает, так что можно написать «судья дурак» и за это ничего не будет. Можно пошутить любую шутку — и за это ничего не будет. Можно написать на любую тему — и за это ничего не будет.
Сперва стало нельзя шутить. Чорт, я помню, как в 1993 году, когда меня (слава тебе госсспади) выгнали из киббуца, я попал в рай — интернат Бен Шемен. В один из первых же вечеров я оказался в комнате у грузинов, и часа три подряд рассказывал им грузинские анекдоты. О, давайте расскажу свой любимый, лингвистический.
Два грузина разговаривают:
— Я его ебу, а она под окном ходит
— Кого «его»?
— Да бабу эту
— А кто «она»?
— Да отец его!
И ничего, мы подружились и прекрасно дружим до сих пор, я с одним из этих грузинов потом несколько лет вместе жил напротив Мецицим, но это уже совсем другая история. Так вот, оказалось, что про грузин пока можно, а про некоторые другие этнические группы уже нельзя, и меня в первый раз забанили в фейсбуке.
Кстати, до сих пор не знаю, за что именно меня тогда «закрыли» — там один мой американский либеральный знакомый профессор очень обиделся за шутку о тех, о ком шутить нельзя, и спросил, могу ли я так же пошутить про евреев. Короче, прекрасный был пост, нашучено там было на забанивание.
Потом стало опасно писать на еврейскую тему. Я написал пост о том, нужно ли уголовное наказание за антисемитизм — и меня забанили за антисемитизм. Чудесно, сказал я, и стал очччень осторожен. После чего за высказывание о Библии я получил месяц бана. Блестяще!
Но по крайней мере реакции нерусских из юридической системы я не боялся. Хотя какие-то твари перевели на иврит мою ремарку о том, что практически во всех делах о насилии в семье жертва получила по мордам вполне заслуженно, и отправили в Аарец, где это с радостью пропечатали. Что ж, повторюсь — в тех уголовных делах, где я защищал мужиков за семейный мордобой, вердикт нормального суда был бы такой — «заслужила».
За редким, кстати, исключением. Вероятно, это «ошибка отсева» — кухонные рейнджеры, бьющие жён, то ли до меня не доходят, то ли уходят после первой встречи. А люди, которых довели — этих есть у меня, и я вам так скажу, а вы попытайтесь оспорить это утверждение. Итак.
То, что может сделать с мужем на протяжении долгих лет жена, не сравнится по силе и жестокости с ударом по морде. Можно человека унижать, например, настолько регулярно, что он потеряет себя — но это же не уголовное преступление, ага. А один раз по морде треснул — и в тюрьму.
То же, кстати, и наоборот — есть такие мужья, которые мучают жён и делают их жизнь невыносимой, доводят до серьёзных психологических травм, короче полные подлецы — но к моему огромному сожалению, жёны их не бьют, а надо бы.
Самое, наверное, страшное, что я видел в семейной жизни людей — это когда у одного супруга получается убедить другого в том, что он(а) полное ничтожество. Это настолько ужасно, что у меня всё внутри сжимается, когда я об этом думаю — да и вы, скорее всего, знаете такие пары, где муж позаботился о том, чтоб у жены потухли глаза. Или наоборот, жена. Вот что точно не зависит от пола, так это человеческая подлость и жестокость, просто они по-разному проявляются у мужчин и у женщин.
Так вот, теперь у нас новости. Теперь в Верховном Суде есть русский судья — и хотя если уж в чём-то я уверен, так это в том, что он не читает мой фейсбук, надо быть предельно осторожным, а вдруг до него это дойдёт, а я к нему попаду, и тогда мне кранты. То есть не мне лично, а клиенту, что гораздо хуже.
Итак, знакомьтесь — Алекс Штейн, был чемпионом СССР среди юниоров по шахматам, был профессором в Иерусалиме, уехал в Америку и был профессором там, а потом был призван варягом в наш Верховный Суд, ибо найти ТАКОГО консервативного судью в Израиле не удалось. Пришлось срочно импортировать из Америки, ибо, как сказала Шакед — в верховном всё богато, порядка только нет.
И вот мой, вероятно, тёзка (если он, конечно, Александр, а не Алексей, о боже как же я ненавижу, когда меня называют Алекс) приехал к нам варяжить и сразу же выступил по полной.
Сажали драг дилера. Точнее, НЕ сажали — мехози (окружной суд) выпустил его к папе на домашний арест. Праклитутки (а надо сказать, что прокурорши в основном самые милые, приятные и порядочные юристы из всех, что есть вообще в профессии) обжаловали.
И что придумал Алекс? Нельзя, говорит, отпускать к папе, потому что он папа. Поэтому если сын будет продолжать барыжить или совершит другие преступления, папа не сможет против него давать показания, поэтому к родственникам (родителям и супругам) отпускать не надо.
Важно знать, что половина, наверное, отпущенных под домашний арест, сидит с родителями. Это как раз относится к русским больше всего, с типичной русской семьёй «хаци елед вэ келев» — у марокканцев 100500 родственников, дяди тёти братья свахи, и саженец спокойно уходит на дом, где с ним сидит соседкиной коровы двоюродный хомут. А у русских только папа, если повезло и он есть.
Итого, наш варяг одним росчерком пера лишил надежды на выход из тюрьмы половину русских саженцев. Блестяще! Причём, что самое интересное, в Америке народ практически не сидит до суда, а выходит под денежный залог.
Я очень недоволен. Если кто-то случайно знает Алекса, так ему и скажите — Сашенька очень зол.
Мой покойный учитель и наставник Алекс Лейбович рассказывал мне о судье, который диктовал решение. Адвокат говорит ему — господин судья знает, что выносит решение, противоречащее прецеденту Верховного Суда? Знаю, сказал судья — но если я не решу по-другому, как они узнают, что они ошибаются?
Мораль — ошибаются все.
'Как объяснить судье Верховного Суда, что он ошибся, или очень осторожный пост' Комментариев пока нет
Будьте первым комментатором!