Дело было в Реховоте, где в Институте Вайцмана стоит чудесная башня-ускоритель, в которой мы с ребятами-докторантами лет 15 назад так чудесно встречали Новый Год, что приехали кампусовские секьюрити и остались с нами пить водку. Хорошее было время, как в песне Лаэртского…
А ещё в Реховоте недавно оправдали чувака, который снял свои рамсы с парковочной инспекторшей (ээээ… как перевести пакахит ханая?) и выложил в фейсбук. И там пошло-поехало, комментарии один хлеще другого. Ну и автор ролика прописал в комментарии «она не просто шлюха, она дочь дочь дочь шлюхи» и так далее зона-шармута.
Против любителя поболтать в соцсетях подали уголовное дело за оскорбление госслужащего. Адвокаты выставили сразу два слоя защиты — дискриминация и отсутствие состава преступления. В любом порядке, кстати, можно — на эту тему тоже идут споры среди юристов. Впрочем, среди юристов идут споры на любую тему.
Итак, дискриминация — в комментариях чуть ли не пол-страны отметилось, и много, очччень много людей написали гораздо более обидные для девушки слова. Но ̶л̶э̶т̶а̶ю̶щ̶и̶й̶ ̶т̶а̶р̶э̶л̶к̶а̶ ̶т̶о̶л̶ь̶к̶о̶ ̶у̶ ̶м̶е̶н̶я̶ ̶и̶ ̶у̶ ̶Г̶о̶г̶и̶ под суд попали только двое — автор видео и один его особо отчаянный друг, который такого наговорил, что в решении про автора это даже не хотят цитировать. А никого больше не привлекли — а это дискриминация и запрещено.
А по сути дела ещё веселее. Мы ж в Израиле живём, поэтому все так говорят. То есть, конечно же, я могу вам процитировать/перевести рассуждения судьи о морально-этической стороне лингвистики и механизмах защиты общества — с одной стороны, сохранение почёта у иважения к представителям власти для того, чтоб могли хорошо функционировать общественные структуры, а с другой стороны — недопущение овер-криминализации.
Но это всё, как и 99% юриспруденции, болтология. А в сухом остатке остаётся именно это — шлюхами много кого называют, и устно, и в социальных сетях. Поэтому если всех таких сажать, некому будет сторожить.
Именно этот момент, кстати, будет камнем преткновения в роботике и поведении искусственного интеллекта. Мы все всё время нарушаем законы. Пример — ЛЮБАЯ ЛОЖЬ это преступление (особенно, конечно, если это глагол). За абсолютно любой ложью (и умолчанием) стоит ваша выгода, не обязательно финансовая. Хорошее отношение, проявленное любопытство, повышение шансов на (здесь можно заполнить любую потребность человека).
When a man lies he murders some part of the world
These are the pale deaths
Which men miscall their lives
All this I cannot bear to witness any longer
Cannot the kingdom of salvation
Take me home
Каждый раз, когда мы лжём, мы нарушаем закон. И наше общество определяет — до какой степени можно лгать? Каких животных можно убивать просто так, ради развлечения? Комаров и тараканов можно? Откроют ли дело за оторванные у мухи лапки? Кстати, одно из первых увольнений учёного-еврея при Гитлере было мотивировано тем, что он резал червей без наркоза.
Гитлер, кстати, вообще очень любил животных. Будучи унтер-офицером в казарме, он на ночь кидал на пол корочки хлеба и под утро (как раз, когда засыпал Сталин) просыпался от звука шебуршащихся мышек, и ему, пережившему голод свободного художника, было хорошо от сознания того, что мышки покушали. Мимими.
Так вот, самый сложный вопрос — это не в том, нарушен ли закон, а в том, где проходят грани? С какого момента пошлый анекдот превращается в уголовно преследуемое сексуальное домогательство, а строгое отношение к ребёнку — в психологическое насилие? И когда выехать на стоп, несмотря на непрерывное движение там — через 2 минуты, через 5 минут или никогда?
А с чувачком говорливым ещё ничего не кончилось. Хоть по уголовке он и соскочил, за клевету его натянут на уши как шапочку с помпоном. Ибо не надо девушек называть шлюхами, особенно если тебе всего лишь выписали штраф за парковку. Свои тысяч 30 девушка выиграет, а может и все 50 — и будет права. Базар всё-таки надо фильтровать, несмотря на наш национальный характер, который объединяет нас всех — евреев, арабов, русских и даже, думаю, всяких молочно-бледных ашкеназов, достаточное время проведших под живительными лучами нежного ближневосточного солнышка, от которого я через несколько часов сматываю в солнечный город Ленинград.
Счастливо оставаться!
На фото 2006 года я выясняю условия работы у полицейских в Нью Йорке.
'Почему можно назвать полицейскую «шлюхой», или о национальном израильском характере' Комментариев пока нет
Будьте первым комментатором!